18 июля — Престольный праздник в храме преподобного Сергия Радонежского в д. Губино. Литургию совершил протоиерей Аркадий Заповитрянный. По завершении службы все присутствующие встретились за праздничным столом и теплой беседой.

***

По древнему преданию, на том месте, где теперь стоит Варницкий монастырь, почти шестьсот лет тому назад было поместье знатных ростовских бояр Кирилла и Марии.

Кирилл состоял на службе у ростовских удельных князей и не раз ездил с ними в татарскую орду. Он владел достаточным состоянием, но любил простоту и часто сам занимался сельскими работами; в такой же простоте он воспитывал и детей своих.

Кирилл и Mapия были люди благочестивые и богобоязненные. Они постоянно посещали церковь Божию, с любовью исполняли заповеди Христовы: принимали странников, помогали бедным, не отпускали от себя нищего, не накормив и не наградив его. Таким образом, в лице родителей прп. Сергия Господь возрастил доброе дерево, чтобы и плод, происшедший от него, был добрый.

Еще до рождения младенца перст Божий указал на него как на великого угодника Божия и истинного служителя Пресвятой Троицы. Однажды в воскресный день мать его Mapия, будучи беременна им, по обычаю отправилась в церковь к Литургии. Перед чтением Евангелия младенец вскрикнул во чреве ее. Во время пения Херувимской младенец вскрикнул во второй раз и при том так громко, что было слышно на всю церковь; а когда священник произнес: «Святая Святым», крик раздался в третий раз…

3 мая 1314 г. у Кирилла и Марш родился ожидаемый младенец-сын. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в храм для совершения над ним Святого Крещения. Служащий при церкви иepeй нарек младенцу имя Варфоломей, конечно, потому, что в день Крещения праздновалась память апостола Варфоломея: этого требовал тогдашний церковный обычай. Но это имя, означающее в переводе на русский язык «сын радости», вполне соответствовало той радости, которая наполняла сердца благочестивых родителей при мысли о светлых надеждах, возбужденных у них особенными событиями пред рождением его. С первых дней своей жизни младенец показал себя великим постником. Родители его стали замечать, что он по средам и пятницам совсем отказывался от пищи; не прикасался к груди матери и в другие дни, когда ей приходилось употреблять в пищу мясо. Заметив это, Mapия совсем отказалась от мясной пищи.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его для обучения грамоте учителю, у которого вместе с ним учились старший брат его Стефан и младший – Петр. Оба брата делали большие успехи, хотя младшему, Петру, не было еще и шести лет. Варфоломею же грамота не давалась. Несмотря на строгость учителя, насмешки товарищей, упреки родителей, его собственное прилежание, он мало успевал в ученье и сильно огорчался этим; часто уединялся и проливал горькие слезы о своей неспособности. По ночам он вставал с постели и в горячей молитве испрашивал себе у Бога дар понимания науки.

И Бог услышал молитвы святого отрока. Однажды отец послал его за лошадьми в поле; привыкший беспрекословно повиноваться родителям, отрок с готовностью отправился исполнять это приказание, тем более что оно было ему по душе: отрок любил уединение и природу. Любуясь окружающими его полями с роскошной зеленью и разнообразными цветами, он озирался кругом и вдруг, невдалеке от себя, рядом дубом, увидал незнакомого ему благолепного старца-инока, который творил усердную молитву. Отрок приблизился к старцу и, поклонившись ему, стал вблизи, ожидая окончания его молитвы. Окончив молитву, старец ласково подозвал отрока к себе; благословив и поцеловав, спросил его, что ему нужно. Варфоломей отвечал:

«Я отдан в книжное учение, но мало разумею его, что очень огорчает меня, и я не знаю, что мне делать. Помолись за меня, святый отче, попроси у Господа, чтобы Он открыл мне книжное учение».

Инок исполнил просьбу Варфоломея; воздев руки, он возвел очи на небо и стал со слезами молиться Бory. Стоя около него, и отрок горячо молился вместе с ним. По окончании молитвы старец благословил отрока и сказал ему:

«Отныне Бог даст тебе разумение грамоты, так что ты и других будешь поучать».

Произнеся эти слова, инок достал сосудец, вынул из него как бы некоторую малую часть просфоры и велел отроку вкусить, говоря:

«Возьми, чадо, и съешь: cиe дается тебе в знамение благодати Божией и для разумения Святого Писания. Не смотри на то, что частица cия так мала, велика будет радость твоя, когда вкусишь от нее». После этого старец хотел было продолжать свой путь, но обрадованный отрок упросил его посетить дом его родителей и благословить их.

Родители Варфоломея, всегда с радостью принимавшие странников, особенно иноков, с честью встретили приведенного их сыном гостя. Они предложили ему радушное угощение, но он отвечал, что прежде следует вкусить пищи духовной, и, взяв с собою Варфоломея, пошел в бывшую у Кирилла моленную, чтобы отпеть здесь часы. Когда все начали молиться, старец велел Варфоломею читать псалмы. «Я не умею, отче», – отвечал отрок. Но инок пророчески произнес: «Отныне Господь дарует тебе понимание грамоты». И, действительно, отрок тотчас же стал стройно читать псалмы. Родители, братья и сам он дивились, как хорошо и стройно читает он.

Вкусивши трапезы, предложенной Кириллом и Mapиeй, старец благословил всех и на прощание сказал родителям Варфоломея:

«Велик будет сын ваш пред Богом и людьми, он станет некогда избранной обителью Святого Духа и служителем Святыя Троицы»…

С этого времени святой отрок без затруднения стал читать книги и понимать все написанное в них. Ему легко давалась грамота, ибо Бог отверз ему ум разуметь писание. Отрок возрастал годами и исполнялся разумом и добродетелью. Сердце его горело любовью к Богу, и он находил высшее наслаждение в молитвенной беседе с Богом, поэтому он постоянно посещал храм Божий, не пропуская ни одной церковной службы. И дома он каждую ночь вставал с постели и по нескольку часов в горячей слезной молитве изливал пред Богом благоговейные чувства, переполнявшие его юную душу…

Когда Варфоломею было около 15-ти лет, родители его должны были оставить Ростов и переселиться в другое место. Это переселение их находилось в связи с тяжелыми временами и для всей Руси, и, в частности, для города Ростова.

В это время вся Русь православная стонала под тяжелым игом монгольским…

Местом своего нового жительства Кирилл избрал маленький городок Радонеж, находящейся в 14 верстах от нынешней Троицкой Лавры по направленно к Москве. С ним переселились сюда и некоторые другие ростовцы.

Когда Варфоломею исполнилось двадцать лет, братья его Стефан и Петр уже были женаты; но Варфоломей и в Радонеже продолжал свою подвижническую жизнь. Ничто мирское не привлекало его к себе, и он только и думал о том, чтобы удалиться от мира и его соблазнов и принять монашество. Поэтому он просил у своих родителей разрешения и благословения на этот шаг. Благочестивые родители не противились его давнишнему намерению, но только просили его отложить исполнение его до времени недалекой их кончины…

С готовностью и лю6овью Варфоломей подчинился желанию своих родителей. Продолжая приготовлять себя к предстоящим ему монашеским подвигам, он всячески старался успокоить старость своих родителей. Незадолго до своей кончины Кирилл и Mapия переселились из Радонежа в ближайший к нему Покровский Хотьков монастырь и здесь оба приняли пострижение в монашество. Здесь же в скором времени последовала и блаженная их кончина, при которой, кроме Варфоломея, присутствовал и старший их сын Стефан, незадолго до пострижения своих родителей овдовевший и принявший монашество в том же Хотьковском монастыре…

Теперь для благочестивого Варфоломея наступило время, благоприятное для удаления из миpa и для исполнения его давнишнего горячего стремления к иноческой жизни. Он пошел в Радонеж, чтобы здесь покончить со всеми морскими делами; оставшееся после родителей незначительное имущество он частью роздал людям бедным, частью передал своему меньшому брату Петру, и, таким образом порвав все пристрастия, обыкновенно привязывающие людей к жизни мирской, юноша Варфоломей без всякой помехи и с твердой решимостью устремился на тот путь, который был избран им еще с самого детства, – на путь поста, трудов и подвигов духовных, необходимых для очищения души и тела от всяких нечистых греховных стремлений…

Благочестивый и богоизбранный юноша Варфоломей горел желанием последовать примеру древних египетских учредителей монашества – преподобных Антония, Пахомия, Макария, которые подвизались в пустынях, удаленных от жилищ человеческих. Поэтому Варфоломей не захотел поселиться в Хотькове, где монашествовали и теперь блаженно почивали его родители, и где смиренно подвизался теперь старший его брат Стефан, не пошел и ни в какой другой из существовавших тогда монастырей; но, избрав для себя вид монашества наиболее строгого и наиболее совершенного, он решился удалиться в пустыню.

Приняв такое решение, Варфоломей отправился в Хотьков к жившему там его брату Стефану в надежде склонить и его к пустынножительству. Но Стефан не вдруг решился на такой необычный подвиг, соединенный с великими лишениями и трудами. Он считает его выше сил своих и потому страшится принять его на себя, и медлит согласиться на призыв брата, и только после продолжительных и неотступных просьб его решается последовать за ним.

Братья оставляют Хотьковскую обитель и идут в самую глушь соседних лесов, чтобы здесь найти себе место для пустынного житья…

Не более двух лет прожил преподобный Сергий в своем пустынном уединении, как на нем стали исполняться слова писания: «Не может град укрытися, верху горы стоя» (Мф. 5, 14); не мог он долго оставаться безвестным в своей пустыни. Как не может скрыться благоухающий цветок, хотя бы он рос среди густой и дикой травы – его найдут по запаху, по благоуханно, – так не мог укрыться и прп. Сергий в дремучем лесу, в любезном ему одиночестве. Далеко разносилось благоухание его святой жизни, и его ощутили сердцем люди, имевшие, по выражению святителя Филарета, очищенное чувство духовное. Слава об его святой и подвижнической жизни стала распространяться повсюду. Одни говорили о его строгом воздержании, трудолюбии и прочих подвигах, другие удивлялись его простоте и незлобно, иные рассказывали о его власти над злыми духами, и все поражались его смирением и душевной чистотой. Поэтому неудивительно, что к преподобному стали приходить многие из окрестных городов и селений ради душеполезной беседы и совета духовного; особенно слава о нем распространилась между монахами, и они стали посещать его, чтобы видеть необычного у них пустынника; между ними явились и такие, которые исполнялись желанием подвизаться вместе с преподобным в его пустыни и обращались к нему с просьбою о дозволении селиться им подле него. Преподобный с любовью принимал всех приходящих к нему за наставлением, советом и утешением, и все получали от него потребное, все уходили от него утешенными и успокоенными…

И вот мало-помалу собралось к нему до 12 братий. Эту первоначальную Сергиеву пустыньку – родоначальницу знаменитой Троицкой Лавры – надобно представлять себе так: в глухом бору, на берегу речки, была расчищена поляна; значительнейшая часть росших на ней деревьев была вырублена и употреблена на монастырские постройки; но все же здесь оставались в незначительном числе вековые деревья и представляли из себя разреженную рощу. Здесь везде торчат пни и лежат колоды от срубленных деревьев. На поляне стоит маленькая убогая деревянная церковь, а кругом нее под деревьями и между ними расположились тринадцать маленьких деревянных келий. Позади каждой келии находился огород, где насаждаемы были разные овощи, необходимые для убогой трапезы отшельников. Вся эта поляна обнесена была высоким деревянным тыном для безопасности от зверей. Вот какой смиренный вид имела Cepгиeвa Лавра в первые годы своего существования…

Прошло больше десяти лет со времени прибытия к преподобному Сергию первых его сподвижников, а игумена в новой обители все еще не было. Хотя пустынники жили в полном единодушии и любви, хотя Сергий, как основатель монастыря, на самом деле и был настоятелем его и по своей святой жизни истинным руководителем своих учеников, но все же нужда в игумене ясно ощущалась всеми. Удовлетворения ей настоятельно требовали разные большие затруднения и неудобства, возникавшие в монастырской жизни вследствие отсутствия власти законно поставленного игумена…

Сознавая и чувствуя крайнюю нужду иметь своего игумена, братия, собравшись, просили преподобного Сергия, чтобы он принял сан игумена.

«Отче, – говорили они ему, – не можем мы жить без игумена, желаем, чтобы ты был нашим наставником и руководителем, мы хотим приходить к тебе с покаянием и, открывая пред тобой все наши помышления, всякий день получать от тебя разрешение наших грехов. Совершай у нас святую Литургию, дабы мы из чистых рук твоих приобщались Божественных Таин».

Но преподобный по своему глубокому смирению не только не стремился к игуменству, но боялся его, видя в нем начало и корень властолюбия. Потому он долго и настойчиво отказывался…

Тронутый и побежденный их мольбами, святой, наконец, отправился с двумя старцами в Москву, к Афанасию, епископу Волынскому, который по случаю отъезда митрополита Феогноста в Новгород или Орду управлял тогда делами митрополии. Святитель ласково принял подвижника, о коем давно дошли до него слухи, долго беседовал с ним о спасении души. После беседы преподобный Сергий смиренно поклонился Афанасию и стал просить у него игумена для своей обители. «Тебя избрал Господь, – сказал на это святитель, – отныне ты и будешь игуменом в новой обители Живоначальной Троицы для братии, тобою же собранной». Смиренный Сергий и теперь стал отрицаться, указывая на свое недостоинство, но по своему же смирению должен был согласиться с волею святителя после того, как этот последний укорил его в недостатке послушания. Афанасий немедленно рукоположил Сергия в иеродиакона, а на другой день посвятил его в сан пресвитера и поставил его в игумены. После приличного наставления святитель Афанасий с миром отпустил нового игумена к ожидавшей его братии…

Подвизаясь в молитве, посте, труде и терпении, преподобный Сергий желал видеть и в братии такие же добродетели. Для достижения этой цели он установил в своей обители особый порядок жизни и тщательно наблюдал за его исполнением…

Слава о преподобном Сергии, его святой и высокоподвижнической жизни, о многочисленных им совершенных чудесах распространялась все далее и далее, и с каждым годом увеличивалось число посещавших его обитель. Желая видеть святого подвижника, сюда к нему приходили многие не только из ближних, но и из самых дальних местностей и городов. К нему стремились и знатные и простолюдины, и богатые и бедные, и князья и вельможи. Одни искали у него спасительного совета, наставления и вразумления, другие просили у него благословения, молитв и исцеления болезней и недугов; были и такие, которые приходили с тем, чтобы здесь, в его обители, положить начало иноческой жизни, подвизаться под его руководством и жить вместе с ним…

Преподобный Сергий дожил до глубокой старости, и приближалось время отшествия его из сей жизни. Но прежде переселения его в иную блаженную жизнь он удостоился посещения Божией Матери, которая своими собственными устами подтвердила ему то, что говорил ему во время видения птиц неведомый небесный голос.

Однажды в глубокую ночь преподобный горячо молился пред иконою Богоматери и, взирая на святой лик Ее, говорил: «О пречистая Мати Христа моего, заступница, ходатаица и крепкая помощница роду человеческому! буди нам недостойным ходатаица; присно моли Сына Твоего и Бога нашего, да призрит на святую обитель cию, воздвигнутую в похвалу и честь святого имени Его во веки! Тебя, Матерь сладчайшего моего Христа Иисуса, призываем на помощь рабы Твои, ибо Ты имеешь великое дерзновение у Сына Твоего и Бога! Буди же всем спасительное упокоение и пристанище!» Окончив молитву, преподобный сел для отдохновения; но вдруг, ощутив приближение небеснаго явления, он говорит своему ученику Михею: «Чадо, трезвися и бодрствуй, потому что сейчас имеет быть нам чудное и ужасное посещение». Едва он успел сказать это, как услышан был голос: «Пречистая грядет!»

Святой встал и поспешно вышел в сени, где осиял его свет сильнее солнечного, и увидел Пречистую с двумя апостолами Петром и Иоанном, блистающую в неизреченной славе. Не будучи в силах вынести блистание неизреченной славы Небесной Посетительницы, преподобный пал ниц. Но Пречистая прикоснулась к нему и ободрила его словами благодати: «Не ужасайся, избранник Мой, Я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках твоих и об обители твоей. Не скорби более, ибо отныне она всем будет изобиловать и не только до тех пор, пока ты будешь жив, но и по твоем ко Господу отшествии неотступна буду от твоей обители, подавая неоскудно потребное и снабдевая ее и покрывая». Сказав это, Пречистая стала невидима. Преподобный же трепетал от страха и радости и был как бы в исступленном состоянии. Пришед в себя, он увидел, что ученик его от страха лежит как мертвый, и поднял его. «Скажи мне, отче, – спрашивал Михей, – что это за чудное видение было? душа моя едва не отделилась от тела». Но святой ничего не мог сказать от сильного волнения душевного; только лицо сияло неизреченной радостью. Наконец, промолвил он: «Потерпи, чадо, потому что и во мне трепещет дух мой от чудного видения». И так они стояли в безмолвном удивлении друг против друга. Потом, успокоившись, преподобный повелел позвать двух благоговейных учеников своих Исаака и Симона и рассказал им по порядку, как видел Пречистую с апостолами и какие чудные обещания изрекла Она ему. Услышав об этом, они исполнились несказанной радости и все вместе отпели молебен Богоматери, а преподобный всю ночь провел без сна, созерцая умом неизреченное видение.

За шесть месяцев до своей блаженной кончины преподобный получил откровение об этом событии. Призвав к себе братию, он передал игуменство над нею ученику своему Никону, а сам предался совершенному безмолвию. В начала сентября 1392 г. он тяжко заболел и, чувствуя приближение своей кончины, опять призвал к себе братию. Когда она собралась, преподобный в последний раз обратился к ней с поучением и наставлением. Он увещевал иноков пребывать в вере и единомыслии, умолял их сохранять чистоту душевную и телесную, завещал питать ко всем нелицемерную любовь, советовал им удаляться от злых похотей и страстей, наблюдать умеренность в пище и питье, убеждал не забывать страннолюбия, быть смиренными и бежать от земной славы. Наконец, он сказал им: «Я отхожу к Богу, меня призывающему, и поручаю вас Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери; да будет Она вам прибежищем и стеною от стрел лукавого»…

В самые последние минуты жизни своей преподобный пожелал приобщиться Святых Таин Христовых. Руки учеников поддерживали его ослабевшие члены; с помощью их он приподнялся с своей убогой постели, с глубоким благоговением вкусил от Святой Чаши и в изнеможении опустился на смертное ложе. «В руце Твои предаю дух мой, Господи!» – тихо произнес он и с этою молитвою предал Господу чистую свою душу. В минуту его кончины благоухание разлилось от тела его, а лицо его просияло небесным блаженством. Кончина его последовала 25 сентября 1392 года, после 78 лет его жизни и 55 лет монашества. 

https://stsl.ru/news/all/zhitie-i-chudesa-prepodobnogo-i-bogonosnogo-ottsa-nashego-sergiya-radonezhskogo

Преподо́бне о́тче на́ш Се́ргие, моли́ Бо́га о на́с!

Пресс-служба Калязинского благочиния

(29)